номер 44 по какой книге снят

Кинопотери Дохлый номер: за что запретили фильм «Номер 44»

Антон Долин посмотрел «Номер 44» и пытается понять, почему Минкульт решил снять его с проката «в преддверии 70-летия Победы» — тем более, что о Второй мировой речь в нем не идет.

После неожиданного запрета то ли самими правообладателями из компании «Централ Партнершип», то ли Министерством культуры РФ на прокат «Номера 44» фильм моментально стал интересен тем, чьего внимания до сих пор привлечь не мог: как водится, цензура лишь повысила рейтинг ожиданий. Теперь (интернет в помощь) этот криминальный триллер, довольно беспомощный и при ином раскладе обреченный на кассовый провал, посмотрят вообще все.

Писать о нем сразу стало сложнее. При ином раскладе следовало бы язвительно перечислить всю лажу и клюкву, которой буквально под завязку набит фильм Даниеля Эспинозы. К сожалению, подобные рецензии слишком часто вызывают у рядового зрителя однозначную реакцию: «Как допустили? Неплохо бы запретить». Эту логику пустили в ход и сами прокатчики, и минкульт; пожалуй, хватит. Каким бы возмутительным ни был любой фильм, это не может и не должно быть поводом для его запрета. Если картина нарушает уголовное законодательство, ей не выдают прокатное удостоверение (но «Номеру 44» его выдали, а затем оно было специально отозвано, в кратчайшие сроки и с неминуемыми финансовыми потерями). Если она попросту глупа или бездарна, ее не спасет никакая рекламная кампания — в случае «Номера 44» весьма скромная.

Так или иначе, взрослый зритель имеет право самостоятельно решать, на какие фильмы ходить и что в них видеть. Несовершеннолетним доступа на сеансы все равно бы не было из-за рейтинга «16+». И если уж в любом магазине можно без труда купить книги, воспевающие Сталина и Берию как эффективных менеджеров, от заграничного фильма, показавшего сталинский СССР как мрачнейшую империю зла, большего вреда бы не было. К примеру, на единственном успевшем состояться публичном показе для прессы зал добродушно смеялся на протяжении всего сеанса — и вряд ли кто-то принимал увиденное на экране за чистую монету. То же самое, вероятнее всего, случилось бы в любом мультиплексе. Но, судя по всему, в минкульте попросту не верят в способность массовой публики критически мыслить. Сам этот факт, что называется, наводит на раздумья.

Да, смешно, как муж с женой на супружеском ложе церемонно называют друг друга «Раиса» и «Лев». Болезненно видеть, когда сотрудники ГБ постоянно расстреливают неприятных им людей без суда и следствия (при этом непроверенный факт о беременности одной из приговоренных заставляет их отпустить ее из застенков Лубянки). Полное недоумение вызывает интрига — перенесенная в сталинские послевоенные годы история детоубийцы, срисованного с Чикатило, — где самым страшным злодеем выглядит не сам маньяк, которого совсем несложно отыскать, а руководство страны, препятствующее расследованию. Думаете, потому что в преступлениях замешан кто-нибудь из высшего эшелона? Ничего подобного: по версии автора романа-первоисточника Тома Роба Смита, в СССР отрицалась сама возможность уголовных преступлений и особенно убийств, а потому любой подобный инцидент выдавался за несчастный случай. Диалоги, напоминающие о западных полицейских сериалах средней руки, и повсеместно мелькающие фамилии «Ахматова», «Бродский» или «Малевич» тоже не добавляют доверия к создателям псевдоисторической вампуки.

Проблема в том, что подобный перечень можно составить практически по любому фильму, снятому Голливудом на далеком от него (хронологически и географически) материале. Игровое кино не выдает себя за документальное, перепутать их способен только клинический идиот. А границ глупости не существует, раздвигать их можно бесконечно. Поэтому комичны попытки любой инстанции — например, компании «Централ Партнершип» — положить этой глупости предел: результат будет противоположным.

Английский трейлер фильма (есть и русский, но он без акцента)

Свидетельствую: о плохих русских в Штатах постоянно снимают кино. В наш прокат оно выходит регулярно. Из последних, самых заметных блокбастеров — «Солт» с Анджелиной Джоли, «Джек Райан» с Кеннетом Брана, «Великий уравнитель» с Дэнзелом Вашингтоном. Это тривиальный штамп, всем на него плевать: публика не морщится, кассовые сборы этих лент (как и их художественный уровень) чаще всего оставляют желать лучшего. Но бурю возмущения вызвал именно «Номер 44». Интересно понять, почему.

Для протокола следовало бы добавить, что к предполагаемой новой холодной войне России и Штатов «Номер 44» ни малейшего отношения не имеет, что бы там себе ни нафантазировали колумнисты издания «Культура». Роман был написан в 2008-м, издан и по-русски, без малейшего скандала. Фильм запускался в производство еще когда отношения между нашей страной и Западом считались превосходными. Сталинский СССР был взят и писателем, и продюсерами как экзотическое время/место действия, для привлечения несведущей публики. Между прочим, часть нашей вины в поведанной с экрана ерунде тоже есть: у нас по-прежнему засекречены архивы НКВД и КГБ, и вряд ли иностранцам, желающим получить толковую помощь от квалифицированных специалистов, в нынешних спецслужбах были бы рады.

И перестаньте называть фильм американским. В него вложены американские деньги, но «Номер 44» — скорее уж, британская лента. Об этом говорят и личность продюсера Ридли Скотта, и имена исполнителей главных ролей: Том Харди, Гэри Олдман, Чарльз Дэнс и Пэдди Консадайн — англичане. Впрочем, режиссер Эспиноза — учившийся в Дании швед с чилийскими корнями, актеры Джоэл Киннаман и Нуми Рапас — шведы, Венсан Кассель — француз, Николай Лие Каас — датчанин, Джейсон Кларк — вообще австралиец.

На актерах и концентрируются те рецензенты, которым хочется, вопреки всему, сказать о «Номере 44» хоть что-то хорошее. В привлекательности Харди или виртуозности Олдмана, в самом деле, сомнений быть не может, поэтому я бы добавил в бочку коллективного дегтя другую ложку меда: консультанты по части костюмов и декораций в фильме были куда профессиональней, чем по части диалогов. А художники — просто превосходные. Гнетущая атмосфера тоталитарного государства передана блестяще, особенно в общих планах ночной Москвы (снималась картина, в основном, в Чехии, остальное дорисовали на компьютере). Стрижки и одежда, многие интерьеры и даже массовка — на уровне хорошей голливудской сериальной продукции. К сожалению, увидеть это своими глазами на большом экране российский зритель теперь не сможет.

Источник

За что «Номер 44» запретили в России

Денис Корсаков чудом успел посмотреть фильм «Номер 44» на пресс-показе и теперь объясняет, почему его запретили в России.

Понять, почему «Номер 44» взбесил министра культуры и массу «экспертов», легко. Один из первых эпизодов в нем — сражение за Рейхстаг, после которого статного Льва Демидова (Том Харди) приглашают поучаствовать в парадной фотосессии: водрузить красное знамя на купол. Его товарища отодвигают на задний план — у него на руке сразу несколько наручных часов, которые могут «засветиться», возьмись он за древко. Часы, конечно, «трофейные»; зритель ждет уже рифмы «мародер».

Уже на сцене с часами в голове шевелится мысль: «Запретят!»

В минувшую среду мысль материализовалась: министр Мединский заклеймил «Номер 44» как шизофреническую рефлексию, действие которой разворачивается в Мордоре, и похвалил компанию «Централ Партнершип» за то, что она как бы сама решила в последний момент себя одернуть и снять фильм с проката. Да, «ЦПШ» лишние проблемы не нужны. Видимо, они надеялись с «Номером 44» как-то проскочить — не зря же дублировали. Но не вышло.

Министр Мединский заклеймил «Номер 44» как шизофреническую рефлексию.

Ритуально проговорим очевидное. Нет, запрещать фильмы нельзя ни при каких обстоятельствах. Тем более фильмы такого рода, когда на мундирах всех злодеев сзади большими красными буквами вышито «злодей», а у Тома Харди на лбу чернилами выведено «хороший». Ну какой спрос со злодея, когда он невинных убивает? Здесь это объясняется — вот так, на пальцах — не для обычных зрителей, а специально для экспертов по очернению России, готовых считать ложью даже тот факт, что при Сталине советские граждане очень боялись ареста (героиня Нуми Рапас вышла замуж за Демидова из страха при отказе оказаться на Лубянке).

Ну какой спрос со злодея, когда он невинных убивает?

Есть, правда, другой момент: «Номер 44» — фильм откровенно плохой, и смягчать оценки здесь не стоит даже ввиду того, что Минкульт лишил его шанса быть показанным в России. В словах министра про шизофреническую рефлексию есть толика правды, потому что именно так фильм на самом деле и выглядит. Смотрите сами: действие разворачивается в 1953-м, явно летом и осенью. Ну какой Сталин, какая тотальная охота на врагов народа с выстрелами в голову? Какие вообще могут быть воспитательные выстрелы в голову людям, которые по любой, даже самой извращенной логике, являются соучастниками и ценными свидетелями? Вот так просто, в окружении целой толпы сотрудников МГБ, стрельнуть — и потом даже объяснительной не написать? Серьезно? Глава МГБ в исполнении Венсана Касселя объявляет, что, согласно сталинскому учению, в СССР убийств нет, а есть они только в капстранах — и потому любое убийство следует объявлять несчастным случаем. С какого дуба рухнул он и те, кто его придумал? (Главного рухнувшего, кстати, зовут Том Роб Смит, он британец и написал роман «Малыш 44», по которому снята картина, в 28 лет, вдохновившись сериалом «24 часа» — захотелось сделать такое же бодрое «пыщь-пыщь»).

Источник

Рецензия на фильм «Номер 44». Конформизм

Смотреть российскому зрителю такой фильм будет очень больно. Даже тем, кто не наблюдал происходившее в СССР собственными глазами. “Номер 44” подобен страшной сказке неожиданно оказавшейся правдой. Черные машины, сливающиеся с темнотой ночи, холодные коридоры, полнящиеся леденящими душу криками, безжалостные расстрелы без суда и следствия. “Номер 44” повествует о возможно самом темном моменте российской истории, когда страх постоянно висел в воздухе горькой пылью, и грифели карандашей стачивались под написанием бесконечных имен так называемых предателей родины. И Эспиноза во многом как будто наследует стиль Спилберга из “Списка Шиндлера”, показывая как герой Тома Харди – успешный следователь и герой войны – в одно мгновение оказывается “за бортом”, преследуемый, порицаемый, ложно обвиняемый.

Харди олицетворяет собой неподвижную силу. Его присутствие на экране ощущается буквально на физическом уровне. Его внимание к деталям и поистине виртуозная способность выражать сотню различных эмоций одними глазами поражают. Его сцены с Нуми Рапас и Джоэллем Киннаманом буквально держат за горло. Рапас уже доказала, что она актриса высшего калибра, но видеть Киннамана в столь сильной, будоражащей роли стало настоящим откровением. Тут надо отдать должное Эспинозе, который несомненно является двигателем всего проекта. Нет, он не выжал из актеров все соки. Он их ловко выудил тонким крючком, потому что можно смело сказать, что весь актерский состав, даже Джейсон Кларк, выдает игру очень тонкую, эмоциональную и насыщенную в своей стагнации.

Возможно они играют даже слишком хорошо, потому что только актеры, да режиссер тянут иначе весьма затянутый, перегруженный сюжет. Сценарист проекта предпринял слишком буквальную, слишком последовательную адаптацию книги Тома Роба Смита. Где-то на середине создается четкое ощущение, что создатели хотели слишком многое прокомментировать: и гомофобию, и Сталинский режим, и личные, не до конца здоровые отношения главного героя и его жены. В итоге, собственно основной сюжет, заключающийся в поисках серийного убийцы детей, оказался задвинутым на второй, а то и на третий план, становясь больше поводом для повествования о времени и месте действия, чем собственно адекватной историей на фоне исторических событий.

При этом в фильме много по-настоящему мощных сцен, поэтому поначалу он захватывает своей натуралистичностью, мастерством рассказа, но длинный хронометраж не позволяет ему удержаться на этих тонких рельсах слишком долго. Сценарий быстро начинает провисать во многих моментах, превращаясь в этакий график непоследовательности. Это не есть плохо, ведь “Номер 44” охватывает очень очень много, однако это не есть интересно. Захватывающим триллером фильм язык не повернется назвать. Это скорее историческое исследование, которое стоит увидеть, но иногда очень хочется прервать для короткого перерыва.

Безусловно несколько выручает высокое качество картины. Драматическая операторская работа и напряженная музыка, иногда прерываемая нежными тихими нотами, способствует поддержанию напряженной атмосферы, а впечатляющий дизайн костюмов и декораций добавляет почти документальной аутентичности происходящему. Хоть имеющиеся в фильме бои и запечатлены уже привычной шатающейся камерой, чтобы скрыть недостаток бюджета, их легко оправдать стилистическими режиссерскими решениями. Они так или иначе скорее вовлекают в действие, чем выдергивают из него.

“Номер 44” получился очень крепким фильмом, вдумчивым и неожиданно злободневным, напоминающим о том, что несмотря на перестройку общества в конце 20-го века, черты прежней России можно распознать и сейчас. Вопрос скорее в том, сможем ли мы действительно принять прошлое, чтобы двигаться в будущее, и делает ли нам Министерство культуры РФ услугу, отказываясь от показа подобных фильмов накануне Дня Победы, или наоборот старается пустить побольше пыли в глаза? Даже если большинство показанного в “Номере 44” не имеет под собой веских доказательств, правда всегда скрывается где-то посередине, и несмотря насколько мучительной она может быть, не слишком ли высока цена, чтобы ее игнорировать?

Источник

«В августе 44-го»: почему автор романа убрал свое имя из титров фильма про СМЕРШ

Приблизительное время чтения: 15 мин.

Роман Владимира Богомолова «Момент истины (В августе сорок четвертого)» относится к числу самых популярных произведений о Великой Отечественной войне. Хотя посвящена книга, пожалуй, одной из самых таинственных, мифологизированных, а для некоторых даже одиозных организаций под названием СМЕРШ (сокращение от «Смерть шпионам!»), в апреле 2018-го отметившей свой 75-летний юбилей.

«Момент истины» основан на реальных документах

Знаменитый роман Богомолова был опубликован в журнале «Новый мир» в 1974 году. Из него читатели узнали, что военные контрразведчики с риском для жизни занимались поиском и нейтрализацией опытных парашютистов-диверсантов.

Автор рассказывает об активном розыске тремя офицерами оперативно-розыскной группы управления контрразведки фронта (капитан Павел Алёхин, старший лейтенант Евгений Таманцев и стажер, лейтенант Андрей Блинов) в прифронтовой полосе 3-го Белорусского и 1-го Прибалтийского фронтов группы немецких агентов, действия которой грозят сорвать готовящееся стратегическое наступление советских войск в Прибалтике.

Дело берет на контроль лично Сталин и дает контрразведчикам всего сутки.

В противном случае, в районе действий вражеской группы будет проведена войсковая операция, которая приведет к множеству ненужных жертв, а все смершевцы как не выполнившие приказ будут наказаны по законам военного времени.

Достоверность книге придают многочисленные подлинные приказы, рапорты, сводки, отчёты, ориентировки и другие официальные документы военного времени, в которых, автор по его словам, убрал лишь некоторую служебную информацию, изменил фамилии генералов и старших офицеров, а также названия нескольких воинских соединений и наименования небольших населённых пунктов.

Богомолов познакомил читателей и с профессиональным жаргоном контрразведчиков-розыскников. Это и «стрельба по-македонски» (стрельба с двух рук, одновременно поднятых на уровень плеч), и «качание маятника» (техника уклонения от пуль противника), и «момент истины» (активный допрос только что плененного противника) и ряд других терминов.

Доскональное знание материала чувствуется и в той горькой иронии, с которой один из главных героев, капитан Павел Алехин, пообщавшись с майором госбезопасности, замечает про себя: «Вот так всегда – армия считает нас органами госбезопасности, а органы считают нас армией».

И в демонстративном презрении офицера комендатуры Аникушина к смершевцам, к которым он временно прикомандирован, не подозревая, что они, в свою очередь, считают его, опытного фронтовика, попавшего в комендатуру после тяжелого ранения, всего лишь засевшим в тылу бездельником.

Несмотря на то, что слово СМЕРШ в романе почти не упоминается, ни до, ни после «Момента истины» об этой структуре никто не писал столь детально и талантливо.

Владимир Богомолов, 1943

«В августе сорок четвертого» имел успех во множестве стран. Кроме Польши «Момент истины» выдержал более ста изданий, его тираж превысил несколько миллионов экземпляров. Он был переведен на множество иностранных языков и (не считая бывших республик Советского Союза) его прочитали во Вьетнаме, Иране, Португалии. Испании, Норвегии, Болгарии, Монголии, Венгрии, Финляндии, Чехии, Великобритании, США, Австралии, Новой Зеландии, Германии, Австрии, Китае, Японии, Корее и ряде других стран.

И только в Польше роман не стали переводить с русского. Там крайне не понравилась резко негативная оценка действий Армии Крайовой (буквально – Отечественная армия), военизированной структуры, подчинявшейся польскому правительству в изгнании, которое с 1939 года находилось в Лондоне.

Речь шла о действиях этой партизанской организации на территориях освобожденных советскими войсками Западной Белоруссии и Литвы, описанных в оперативных документах «Августа сорок четвертого». Там констатировалось, что аковцы неоднократно убивали военнослужащих Красной армии, представителей советской власти и местных жителей.

При этом Богомолов опирался на материалы Военной коллегии Верховного суда СССР. Согласно им с 28 июля по 31 декабря 1944 года в районах, где происходят описанные в романе события, аковцами было убито 277, и тяжело ранено 94, а в период с 1 января по 30 мая 1945 года убито 314 и тяжело ранено 125 солдат и офицеров РККА. То есть, независимо от политических оценок, автор «Момента истины» в этом вопросе описывал реальное положение дел.

Богомолов не был доволен экранизациями своего романа

Как только роман увидел свет, в 1975 году за его киновоплощение взялся известный литовский режиссер Витаустас Жалакявичюс, снявший до этого знаменитую картину «Никто не хотел умирать» (1966). Но фильма не получилась. Отснятый материал не понравился ни генеральному директору «Мосфильма» Николаю Сизову, ни самому писателю.

По словам, Богомолова, «Жалакявичюс непонятно для чего заставил актёров неделю или больше не бриться, снимал их со щетиной на лицах, с закатанными выше локтя рукавами, без ремней, с расстёгнутыми до пупа гимнастёрками. Они действительно походили на арестантов с гауптвахты.

Причём время от времени, неожиданно со злыми лицами применяли друг к другу болевые приёмы. Во всём материале режиссёром была осуществлена вестернизация: герои двигались и говорили, как ковбои в «Великолепной семёрке».

Вторая попытка экранизировать роман оказалась более удачной – в 2000 году известный белорусский режиссер Михаил Пташук снял ленту «В августе 44-го». Однако Богомолов категорически потребовал убрать своё имя из титров, объяснив это тем, что большинство эпизодов книги оказались в фильме провалены.

Кадр из фильма «В августе 44-го»

«Персонажи лишились психологических характеристик, ушел мыслительный процесс, в силу изъятия или оскопления большинства эпизодов и кадров появились порой абсурдные нестыковки и несуразности, при этом картина оказалась лишенной смыслового шампура, оказалась примитивным боевичком с изображением частного случая, что ничуть не соответствует содержанию романа»,

— такую убийственную характеристику дал картине автор романа.

С ней нельзя не согласиться, особенно зная, как кропотливо и мучительно долго создавалась книга – ее наброски Богомолов начал делать еще в начале 60-х годов. Он неоднократно выезжал в Западную Белоруссию и, регулярно бывая на месте описываемых событий, чуть ли не вымерял шагами расстояния между разными географическими объектами, упоминаемых в будущем романе.

Киноязык вообще куда беднее литературы, несмотря на весь свой технический арсенал, но из фильма Пташука ушло главное – документы и внутренний монолог героев, их реминисценции.

Например, великолепно написанное воспоминание Таманцева о своей первой встрече с агентами-парашютистами летом 1941 года. О чем он, коротая время в засаде, рассказывает двум прикомандированным к нему новичкам-офицерам.

Это дает читателям романа понимание того, что немцы серьезно готовились к войне с нами. В том числе и по линии разведки (в фильме это практически не показано, там, в основном, отражена внешняя сюжетная линия).

Советским же контрразведчикам заранее подготовиться к войне помешали не завесившие от них обстоятельства.

Путь советской контрразведки: из госбезопасности в… госбезопасность

Так называемые особые отделы в Красной армии были созданы вскоре после того, как большевики окончательно монополизировали власть – 19 декабря 1918 года. Контроль был поручен ВЧК: прежде всего, чекисты присматривали за бывшими офицерами – военспецами. Дальше функции, связанные с контрразведывательной деятельностью, расширялись по мере накопления военного опыта. Но задача выявления внутренних врагов, прежде всего, среди армейского командного состава оставалась приоритетной.

Такой надзор со стороны ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД-НКГБ продолжался формально вплоть до 1941 года.

Но «чистки» и репрессии 30-х, особенно 1937-39 годов, сказались на всех. Было отстранено, арестовано, расстреляно или посажено в тюрьмы не только множество командиров РККА, но и самих контрразведчиков.

В результате, 3 февраля 1941 года решением Политбюро ЦК ВКП (б) в ведении НКВД остался лишь отдел, который присматривал за внутренними войсками и сотрудниками наркомата внутренних дел, а военная контрразведка (особые отделы) была переподчинена руководству армии и флота. Причем большинство руководящих постов заняли кадровые военные, которым пришлось срочно осваивать специфику новой службы.

Однако катастрофическое развитие событий в начале Великой Отечественной войны заставило Сталина пересмотреть прежнее решение. Ему потребовались старые методы контроля над армией: сначала, в июле 1941-го, был восстановлен институт военных комиссаров, а через месяц особые отделы вернули в ведение НКВД.

Когда же обстановка на фронтах начала стабилизироваться, а потом и меняться в сторону перехвата стратегической инициативы, верховное командование во главе со Сталиным вернулось к теме контрразведки и внутренней безопасности.

В октябре 1942 года были существенно урезаны полномочия комиссаров. А затем (одновременно с рядом важных реформ в армии) встал вопрос, как должны измениться задачи и структура подчинённости в дальнейшей работе контрразведчиков. Были подготовлены планы, но неожиданно даже для ближайшего окружения Сталин выдвинул собственное предложение.

Удостоверение старшего оперуполномоченного майора «СМЕРШ» Казакова М. А. за подписью генерал-майора Королёва Н. А. (1943). Источник

В годы войны существовало три независимых друг от друга СМЕРША

Основным было Главное управление контрразведки СМЕРШ наркомата обороны. Им руководил комиссар госбезопасности 2 ранга (генерал-лейтенант) Виктор Абакумов. Подчинялось оно непосредственно наркому обороны Иосифу Сталину. Это был самый многочисленный СМЕРШ, и действовал он, прежде всего, в армейской среде.

Вторым по значимости оказался отдел в наркомате внутренних дел, его возглавил комиссар госбезопасности (генерал-майор) Семён Юхимович. Этот СМЕРШ подчинялся Лаврентию Берии.

Наконец, было создано и управление контрразведки СМЕРШ наркомата военно-морского флота во главе с комиссаром госбезопасности (генерал-лейтенантом береговой службы) Петром Гладковым. Подчинялись морские контрразведчики наркому флота Николаю Кузнецову. Их функции были более схожи с функциями их армейских коллег, с поправкой на морскую специфику.

Командир взвода главного управления контрразведки СМЕРШ 3-й танковой армии 3-го Украинского фронта. Зима 1944—1945.
waralbum.ru

Сотрудники всех трех СМЕРШей носили форму и знаки различия своих воинских частей и соединений. Друг другу они не помогали, но и не вредили.

Общими для всех трех организаций задачами было наблюдение за политическим и моральным состоянием боевых соединений, частей и подразделений – как на передовой, так и в тылу. В каждой структуре имелся свой особист, который на основе сообщений офицеров и старшин, докладов собственной агентуры и перлюстрирования почты выявлял шпионов, диверсантов, дезертиров, «самострелов».

Определяли также и «лиц, ведущих антисоветскую агитацию». Таковым был признан и будущий писатель, а на тот момент командир батареи звуковой разведки 68-й Севско-Речицкой пушечной артиллерийской бригады 48-й армии 2-го Белорусского фронта капитан Александр Солженицын. Он был арестован смершевцами 9 февраля 1945 года за то, что в переписке с друзьями ругал сталинские порядки.

В задачу всех особистов входила также проверка военнослужащих РККА, побывавших в плену.

СМЕРШ не выносил приговоров и не расстреливал

Допрос немецкого солдата, взятого в плен разведчиками 49-й гвардейской стрелковой дивизии.
Его допрашивают (слева направо): заместитель начальника отдела контрразведки «СМЕРШ» 49-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии капитан Фёдор Петрович Жигалкин (1918 г.р.), начальник отдела контрразведки «СМЕРШ» 49-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии подполковник Александр Алексеевич Васильев (1903 г.р.); неизвестный разведчик. waralbum.ru

Даже право на арест имело свои ограничения. Санкцию на аресты среднего офицерского состава смершевцы должны были получать в военном совете армии или фронта, а старшего и высшего комсостава — у наркома обороны, то есть, у самого Сталина.

Репрессии и депортации местного населения – как на территории СССР, так и на освобождаемых от нацистской оккупации землях — также не относились к задачам СМЕРШ. Это не значит, что репрессий и депортаций не было. Просто для этого существовали территориальные органы НКВД-НКГБ.

СМЕРШ не был «вегетарианской» организацией

Впрочем, органы военной контрразведки вовсе не были местом службы добреньких гуманистов. С 1941 по 1945 годы через них прошло несколько миллионов человек. Не все оказалась затем в тюрьмах и лагерях; многие вернулись в ряды Красной армии и продолжили воевать. Однако часть расследований заканчивалась передачей дел в военные трибуналы.

В итоге, официально подтверждена цифра в 700 тысяч приговоренных к тюремным срокам и 70 тысяч расстрелянных по их приговору. Кроме того, некоторые очевидцы и историки говорят о таком явлении как долговременная ссылка, которая могла не фиксироваться в качестве меры наказания.

Помимо своих соотечественников, смершевцы занимались и гражданами других стран. В 1945 году на освобожденных территориях Центральной Европы начались аресты русских эмигрантов первой волны, которых контрразведчики выявляли и передавали в руки карательных органов.

Сергей Войцеховский. В форме генерала армии Чехословацкой республики. 1938

Так, в Чехословакии 12 мая 1945 года органами СМЕРШ был арестован один из руководителей Белого движения в Сибири генерал Сергей Войцеховский. Вскоре его приговорили к 10 годам заключения за антисоветскую деятельность, а 7 апреля 1951 года он умер в лагере от желудочного кровотечения, так как много лет страдал язвой желудка.

Когда в августе 1945-го советские войска заняли Маньчжурию, аресты русских эмигрантов начались и там.

А среди иностранцев самым известным человеком, которого арестовали контрразведчики, стал шведский дипломат Рауль Валленберг, во время Холокоста спасший десятки тысяч венгерских евреев. Его задержали в феврале 1945 года в занятом РККА Будапеште. В результате Валленберг оказался на Лубянке, где его следы теряются. 31 октября 2016 года Швеция официально признала Рауля Валленберга умершим.

СМЕРШ часто помогал армии в необычных и сложных ситуациях

При этом рядовые смершевцы не раз участвовали в боях наравне со всеми на передовой. Учитывая их опыт и особую подготовку, эти бойцы и командиры способны были взять на себя командование, если погибал или был ранен кто-то из офицеров, найти выход из непростой ситуации.

Групповое фото солдат и офицеров отдела контрразведки СМЕРШ СССР 70-й армии в Берлине

Служба оперативного состава СМЕРШа была весьма опасной – в среднем, офицер служил три месяца, после чего выбывал по ранению или погибал в бою или во время спецоперации по прочесыванию местности. В годы войны четверо смершевцев удостоились звания Героя Советского Союза и все – посмертно.

Кстати, после выхода романа «Момент истины» Михаил Кузнецов в журнале «Наш современник» описал судьбу людей, послуживших прообразами его главных героев и второстепенных персонажей.

Прототип Алёхина был убит при задержании вражеских агентов в декабре 1944 года в Польше; прототип Таманцева — погиб зимой 1945 года в окопном бою при неожиданном прорыве танковой группы немцев; прототип Блинова, который во время войны был артиллеристом и в контрразведке ни одного дня не служил, закончил войну Героем Советского Союза.

Одной из удач армейского СМЕРШа стала поимка в сентябре 1944 года двух немецких агентов-диверсантов Петра Шило и Лидии Бобрик (Шиловой), которые были заброшены для организации покушения на Сталина. Его устранение планировалось осуществить с помощью ручного гранатомета Panzerknacke, крепившегося в рукаве шинели.

По иронии судьбы немцы снабдили своих агентов документами на имя офицеров СМЕРШа, но это им не помогло. Обоих удалось перевербовать, после чего они приняли участие в длительной радиоигре с германским центром, но участия в покушении на Сталина им так и не простили. В 1952 году Петр Шило и Лидия Бобрик (Шилова) были осуждены по обвинению в измене Родине и расстреляны.

СМЕРШ за линией фронта

В тылу противника сотрудники СМЕРШ вербовались в школы Абвера и другие германские спецслужбы, получая возможность выявлять планы противника и действовать на опережение.

Отметим, что к началу 1943 года агентов для заброски в советский тыл готовили около 200 немецких разведшкол. И то, что их деятельность в итоге не смогла оказать существенного влияния на ход войны – заслуга СМЕРШа.

Особую роль сыграли советские разведчики и в срыве летом 1943 года немецкой наступательной операции «Цитадель», получив и переправив в Центр данные о развертывании крупных танковых сил противника в районе Орла, Курска и Белгорода.

Отвечал СМЕРШ также за шифросвязь, за подбор и подготовку кадров для военной контрразведки, в том числе — за двойную вербовку выявленных вражеских агентов.

А накануне Берлинской наступательной операции в управлении контрразведки СМЕРШ были созданы специальные оперативные группы, в задачу которых входил розыск и арест руководителей германского правительства, а также установление хранилищ ценностей и документов, имеющих оперативное значение.

Они обнаружили часть архивов РСХА (Главное управление имперской безопасности Третьего рейха), в частности, сведения о заграничной агентуре, и помогли захватить ряд видных деятелей нацистского режима и карательных ведомств, которые впоследствии предстали перед Нюрнбергским трибуналом.

Момент истины для автора «Момента истины» еще не наступил

Некоторые исследователи до сих пор не уверены, что автор лучшего романа о советской военной контрразведке служил во время войны в войсковой разведке, затем органах СМЕРШ и завершил карьеру в ГРУ Генштаба.

Несмотря на казалось бы доскональное знание того, о чем он писал. А ведь помимо «Момента истины», была, например, и повесть «Иван», по которой Андрей Тарковский снял пронзительный фильм о войне – «Иваново детство» (1962).

Владимира Войтинского (с этой фамилией Богомолов жил до 1953 года) российский поэт и живописец, фронтовик Леонид Рабичев назвал «фантазером» и обвинил в том, что тот не участвовал в войне, а в работе над своими книгами использовал его воспоминания и более 100 фронтовых писем. Рабичев считает, что Богомолов «начал писать про войну и отождествил себя со своими героями. Он сочинил себя».

По другим данным, Богомолов-Войтинский воевал с 1941 года и был награжден несколькими боевыми орденами и медалями.

На заставке: кадр со съемок фильма «В августе 44-го».

Источник